![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nel6Это будет в большой степени пост-дополнение к этому посту. Поэтому здесь не будет разговоров о самой книге, об идее спектакля, а также о моем отношении к первому и ко второму. Только то, что мне захотелось сказать после того, как паззл, наконец, сложился полностью, и я посмотрела версию с Миллером в роли Создания и Камбербэтчем в роли Виктора Франкенштейна. Спасибо интернету, незнакомым героям, друзьям и лично Киви за этот просмотр. You made it all possible. *скупая женская слеза*
Если коротко, то, в общем-то, все очень просто. Миллер играл сюжет Бойла. Камбербэтч играл книгу Шелли.
Да, я согласна с большинством, Создание Миллера во всем быстрее, яростнее, более страстное. Более, как ни парадоксально это звучит, адаптированное. Создание Миллера - человек. Посмотрите на его движения после рождения: это движения маленького ребенка, впервые выпущенного на ковер. Он где-то даже сам говорил, "в Создании много меня в возрасте трех лет". У его Создания человеческое выражение совершенно человеческих глаз на совершенно человеческом лице. Его история - это история о деформированном ребенке-Маугли, которого выбросили из-за уродства, возможно, юродивости. Оно не страшно внешне, нисколько. В нем нет ничего странного, ничего unheimlich. Миллеру, конечно, было тяжело в том плане, что Камбербэтч его откровенно выше, к тому же голос у последнего намного более зычный, и ему достаточно громко говорить там, где Миллеру приходится уже кричать. Текст-то нам очень четко говорит: Создание было намного крупнее людей, мощнее, громчее и прочие -ее, засчет чего и казалось людям столь опасным. Кстати, отмечу уровень ощущения партнера: в сцене, где Виктор и Создание встречаются в первый раз, и где эта разница в комплекции больше всего бросается в глаза, Миллер, играя Виктора, тянется вверх, выпрямляет спину, пытаясь сровняться с высоким Созданием, доминирующим над пространством. Виктор Камбербэтча же половину времени проводит на коленях, чтобы эта разница, в этом случае играющая не на пользу, была как можно менее заметна. В Создании Миллера больше чисто человеческого эгоизма. Кажется, Ри это у себя уже отметила, но я повторю: Создание Камбербэтча просит о любви, Создание Миллера ее требует. Созданию Миллера нравится его сила, ему нравится то, что оно так быстро учится "быть человеком": уничтожать, ненавидеть, лгать. Оно не осознает горькой иронии этой фразы: это действительно присуще только людям, и оно гордится тем, что умеет так же. Создание Камбербэтча же понимает эту самую горькую иронию того, что человек - Человек - как раз таки не должен ни уничтожать, ни ненавидеть, ни лгать. Если Создание Миллера хочет стать человеком, чтобы требовать своего права, то Создание Камбербэтча хочет стать хорошим человеком. Создание Миллера страдает от того, что его не принимают в общество людей, ведь оно совсем как они. Создание Камбербэтча - от того, что людское общество оказалось совсем не таким, как в его книжках. И поэтому, когда в самом конце Виктор-Камбербэтч из последних сил поднимается на ноги, Создание-Миллер откровенно измывается и издевается, "вот так сила воли, ну-ну, давай, пострадай для меня, помучайся, мне это нравится, ты это заслужил". Во втором варианте же Создание-Камбербэтч с обреченностью констатирует, "да, нам еще долго страдать, прежде чем мы умрем". Нет, текст они читают один. Но насколько же по-разному! И истории эти имеют разные концовки, на мой взгляд (ведь в романе Шелли открытый финал). Создание Миллера, схоронив своего создателя, вполне возможно выживет и будет скитаться в ледяных далях. Создание Камбербэтча умрет рядом с замерзшим трупом Виктора. Знаете, какая деталь прочтения роли меня искренне потрясла? Наверняка почти неосознанная, но гигантская. Когда Создание, после своего первого восхода и дождя, падает в траву, в версии Миллера оно выковыривает оттуда жучков и каких-то насекомых и ест их. Создание Камбербэтча ест траву. Первый - хищник. Второй - травоядное. Первый - человек. Второй - то самое существо из романа Шелли, которое не человек, которое - тот самый новый "вид", которое сшито из трупов, которое не охотится на животных и питается ягодами, то странное, непонятное, неназванное, неописанное почти, unheimlich - от heimlich и un.
И настолько же разными получились два Виктора. Виктор Миллера не знает сомнений. Он холоден, он целеустремлен. Из эмоций он способен в основном только на раздражительность, ярость и страсть. Он - безумный ученый от мозга, от одержимости собой и своим талантом. Он не испытывает раскаяния, и даже сомнение в его сердце - редкий гость. Виктор Камбербэтча - романтический герой (не Байронический), герой Шелли, хотя благодаря сценарию тот факт, что он ученый, не пропал, как было в романе. Он - безумный ученый от идеи. Он одержим идеей, он полон противоречивых чувств. Если Виктор Миллера поражается Созданию, когда видит его в горах, Виктор Камбербэтча им восторгается. Он обладает совсем другой душевной организацией: он эмоционален, нервозен, мечтателен. Его страх за пропавшего брата ощущается физически, как и его редкие вспышки снобистского пренебрежения в отношении глупых людей (сравните, как они произносят фразу "посмотри на этих маленьких людей", Виктор Миллера констатирует факт "тьфу, возвращаться туда противно", Виктор Камбербэтча полон негодования, даже разочарования, и отсюда издевки "черт, и ведь могли бы, могли как я, но нет".) Вот его суть - идеалист. Такие создавали французскую Революцию, о которой писала Шелли, еще до того, как общество произносило это слово вслух. Вот эта прослойка нервных молодых людей из высшего общества, образованных, умных и переполненных идеями о свободе, справедливости, братстве и прочим сладким ядом. И он - он раскаивается. Когда Виктор Миллера произносит "мне жаль" после того, как Создание описывает ему все страдания, через которое прошло, это - не более, чем общественная конвенция. Так произносят эти слова перед вдовой на похоронах человека, которого совершенно не любили. Виктор Камбербэтча в эту секунду действительно жалеет, и его "I'm sorry" переводится как "прости".
Да, это действительно поразительно разные прочтения. Сравните, как оба покидают Элизабет, отправляясь в Англию: она его отпускает, и Виктор Миллера, почти видимо вздыхая с облегчением, говорит "спасибо" и слегка кивает головой. Это "слава богу, спасибо, что отстала наконец". Виктор Камбербэтча отвешивает поклон, его "спасибо" - это "спасибо, что понимаешь и принимаешь меня вот таким". Когда Виктору приходит видение с его убиенным братишкой, и когда галлюцинация спрашивает его, будут ли Создания размножаться, будут ли они слушаться Виктора, или же будут плохими, как то, что убило его, Миллеровский Виктор закрыт, он отвернулся от брата, он отвечает куда-то в сторону. Виктор Камбербэтча напротив смотрит на брата, а в последний момент, за секунду до явления Создания, он даже протягивает к нему руки. И, опять же, физически ощущаешь, что этот человек на грани. И его горячка совершенно ожидаема. У Виктора Миллера приступ горячки от переутомления. У Виктора Камбербэтча - нервный срыв.
И все же, и все же, хоть, действительно, этому Виктору, нервному, эмоциональному, откровенно страдающему совестью и страхом, хочется симпатизировать, хочется посочувствовать, все же там, на дне, осознаешь, насколько же его поступок ужасен. Виктор Миллера мог стать Созданию богом. Виктор Камбербэтча мог стать Созданию отцом. И когда понимаешь эту разницу того, чего Создание было лишено, с ужасом понимаешь, что Созданию Миллера не повезло больше. И когда Виктор Камбербэтча со страданием в голосе сокрушается и сожалеет, что не познал любви, это - трагедия, для них обоих, и еще для многих людей. Когда это говорит Виктор Миллера, это - лишь констатация печального факта. В трагедии Создание было лишено возможности на счастье в тот единственный момент, когда Виктор убежал, испугавшись, и невольно думаешь, а ведь мог бы не убежать. Во второй версии Создание изначально было обречено: Виктор-бог не дал бы ему любви, даже останься он с ним. Потому что первый был способен на любовь, хоть и не познал ее, а второй - не познал потому, что не способен.
Да. Гениальная постановка. Только сейчас понимаю всю ее гениальность, только увидев обе версии. Та глубина, что вложена туда сценарием, и те акценты, что расставляют актеры, создает четырехмерную картину альтернативной реальности. Я не знаю, какая версия мне нравится больше. Но, думаю, очевидно, чьи перфомансы меня больше поразили. Впрочем, Камбербэтч еще дождется своего отдельного поста, ибо проглоченный ночами десяток фильмов и пропущенный через себя десяток его ролей не оставляют мне выбора: если и тратить время на обсуждения актеров, то только на обсуждение таких Актеров. Но не сейчас, не сейчас.
Да, я согласна с большинством, Создание Миллера во всем быстрее, яростнее, более страстное. Более, как ни парадоксально это звучит, адаптированное. Создание Миллера - человек. Посмотрите на его движения после рождения: это движения маленького ребенка, впервые выпущенного на ковер. Он где-то даже сам говорил, "в Создании много меня в возрасте трех лет". У его Создания человеческое выражение совершенно человеческих глаз на совершенно человеческом лице. Его история - это история о деформированном ребенке-Маугли, которого выбросили из-за уродства, возможно, юродивости. Оно не страшно внешне, нисколько. В нем нет ничего странного, ничего unheimlich. Миллеру, конечно, было тяжело в том плане, что Камбербэтч его откровенно выше, к тому же голос у последнего намного более зычный, и ему достаточно громко говорить там, где Миллеру приходится уже кричать. Текст-то нам очень четко говорит: Создание было намного крупнее людей, мощнее, громчее и прочие -ее, засчет чего и казалось людям столь опасным. Кстати, отмечу уровень ощущения партнера: в сцене, где Виктор и Создание встречаются в первый раз, и где эта разница в комплекции больше всего бросается в глаза, Миллер, играя Виктора, тянется вверх, выпрямляет спину, пытаясь сровняться с высоким Созданием, доминирующим над пространством. Виктор Камбербэтча же половину времени проводит на коленях, чтобы эта разница, в этом случае играющая не на пользу, была как можно менее заметна. В Создании Миллера больше чисто человеческого эгоизма. Кажется, Ри это у себя уже отметила, но я повторю: Создание Камбербэтча просит о любви, Создание Миллера ее требует. Созданию Миллера нравится его сила, ему нравится то, что оно так быстро учится "быть человеком": уничтожать, ненавидеть, лгать. Оно не осознает горькой иронии этой фразы: это действительно присуще только людям, и оно гордится тем, что умеет так же. Создание Камбербэтча же понимает эту самую горькую иронию того, что человек - Человек - как раз таки не должен ни уничтожать, ни ненавидеть, ни лгать. Если Создание Миллера хочет стать человеком, чтобы требовать своего права, то Создание Камбербэтча хочет стать хорошим человеком. Создание Миллера страдает от того, что его не принимают в общество людей, ведь оно совсем как они. Создание Камбербэтча - от того, что людское общество оказалось совсем не таким, как в его книжках. И поэтому, когда в самом конце Виктор-Камбербэтч из последних сил поднимается на ноги, Создание-Миллер откровенно измывается и издевается, "вот так сила воли, ну-ну, давай, пострадай для меня, помучайся, мне это нравится, ты это заслужил". Во втором варианте же Создание-Камбербэтч с обреченностью констатирует, "да, нам еще долго страдать, прежде чем мы умрем". Нет, текст они читают один. Но насколько же по-разному! И истории эти имеют разные концовки, на мой взгляд (ведь в романе Шелли открытый финал). Создание Миллера, схоронив своего создателя, вполне возможно выживет и будет скитаться в ледяных далях. Создание Камбербэтча умрет рядом с замерзшим трупом Виктора. Знаете, какая деталь прочтения роли меня искренне потрясла? Наверняка почти неосознанная, но гигантская. Когда Создание, после своего первого восхода и дождя, падает в траву, в версии Миллера оно выковыривает оттуда жучков и каких-то насекомых и ест их. Создание Камбербэтча ест траву. Первый - хищник. Второй - травоядное. Первый - человек. Второй - то самое существо из романа Шелли, которое не человек, которое - тот самый новый "вид", которое сшито из трупов, которое не охотится на животных и питается ягодами, то странное, непонятное, неназванное, неописанное почти, unheimlich - от heimlich и un.
И настолько же разными получились два Виктора. Виктор Миллера не знает сомнений. Он холоден, он целеустремлен. Из эмоций он способен в основном только на раздражительность, ярость и страсть. Он - безумный ученый от мозга, от одержимости собой и своим талантом. Он не испытывает раскаяния, и даже сомнение в его сердце - редкий гость. Виктор Камбербэтча - романтический герой (не Байронический), герой Шелли, хотя благодаря сценарию тот факт, что он ученый, не пропал, как было в романе. Он - безумный ученый от идеи. Он одержим идеей, он полон противоречивых чувств. Если Виктор Миллера поражается Созданию, когда видит его в горах, Виктор Камбербэтча им восторгается. Он обладает совсем другой душевной организацией: он эмоционален, нервозен, мечтателен. Его страх за пропавшего брата ощущается физически, как и его редкие вспышки снобистского пренебрежения в отношении глупых людей (сравните, как они произносят фразу "посмотри на этих маленьких людей", Виктор Миллера констатирует факт "тьфу, возвращаться туда противно", Виктор Камбербэтча полон негодования, даже разочарования, и отсюда издевки "черт, и ведь могли бы, могли как я, но нет".) Вот его суть - идеалист. Такие создавали французскую Революцию, о которой писала Шелли, еще до того, как общество произносило это слово вслух. Вот эта прослойка нервных молодых людей из высшего общества, образованных, умных и переполненных идеями о свободе, справедливости, братстве и прочим сладким ядом. И он - он раскаивается. Когда Виктор Миллера произносит "мне жаль" после того, как Создание описывает ему все страдания, через которое прошло, это - не более, чем общественная конвенция. Так произносят эти слова перед вдовой на похоронах человека, которого совершенно не любили. Виктор Камбербэтча в эту секунду действительно жалеет, и его "I'm sorry" переводится как "прости".
Да, это действительно поразительно разные прочтения. Сравните, как оба покидают Элизабет, отправляясь в Англию: она его отпускает, и Виктор Миллера, почти видимо вздыхая с облегчением, говорит "спасибо" и слегка кивает головой. Это "слава богу, спасибо, что отстала наконец". Виктор Камбербэтча отвешивает поклон, его "спасибо" - это "спасибо, что понимаешь и принимаешь меня вот таким". Когда Виктору приходит видение с его убиенным братишкой, и когда галлюцинация спрашивает его, будут ли Создания размножаться, будут ли они слушаться Виктора, или же будут плохими, как то, что убило его, Миллеровский Виктор закрыт, он отвернулся от брата, он отвечает куда-то в сторону. Виктор Камбербэтча напротив смотрит на брата, а в последний момент, за секунду до явления Создания, он даже протягивает к нему руки. И, опять же, физически ощущаешь, что этот человек на грани. И его горячка совершенно ожидаема. У Виктора Миллера приступ горячки от переутомления. У Виктора Камбербэтча - нервный срыв.
И все же, и все же, хоть, действительно, этому Виктору, нервному, эмоциональному, откровенно страдающему совестью и страхом, хочется симпатизировать, хочется посочувствовать, все же там, на дне, осознаешь, насколько же его поступок ужасен. Виктор Миллера мог стать Созданию богом. Виктор Камбербэтча мог стать Созданию отцом. И когда понимаешь эту разницу того, чего Создание было лишено, с ужасом понимаешь, что Созданию Миллера не повезло больше. И когда Виктор Камбербэтча со страданием в голосе сокрушается и сожалеет, что не познал любви, это - трагедия, для них обоих, и еще для многих людей. Когда это говорит Виктор Миллера, это - лишь констатация печального факта. В трагедии Создание было лишено возможности на счастье в тот единственный момент, когда Виктор убежал, испугавшись, и невольно думаешь, а ведь мог бы не убежать. Во второй версии Создание изначально было обречено: Виктор-бог не дал бы ему любви, даже останься он с ним. Потому что первый был способен на любовь, хоть и не познал ее, а второй - не познал потому, что не способен.
Да. Гениальная постановка. Только сейчас понимаю всю ее гениальность, только увидев обе версии. Та глубина, что вложена туда сценарием, и те акценты, что расставляют актеры, создает четырехмерную картину альтернативной реальности. Я не знаю, какая версия мне нравится больше. Но, думаю, очевидно, чьи перфомансы меня больше поразили. Впрочем, Камбербэтч еще дождется своего отдельного поста, ибо проглоченный ночами десяток фильмов и пропущенный через себя десяток его ролей не оставляют мне выбора: если и тратить время на обсуждения актеров, то только на обсуждение таких Актеров. Но не сейчас, не сейчас.
