![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
May. 29th, 2016 02:07 amВсякий раз, когда я изрекаю что-нибудь глубокомысленное на тему исключительности всего шкотского, кто-нибудь обязательно скажет, мол, но ведь птицы везде птицы, небо везде небо, море везде море и так далее. И что характерно, они правы. И все же, тем не менее все так или иначе после краткой задумчивости соглашаются, что есть в этом месте что-то странно магическое, нереальное, хоть и материальное, только, вот, неясно, что именно.
Думаю, ответ во многом довольно прост. Все мы родом из детства, а значит из сказок. В том числе и сказок европейских - в моем случае так и тем более, потому что иные сказки, в том числе и русские, прошли сильно мимо меня. И все эти сказки так или иначе рисуют определенно архетипы природы, ландшафта, погоды, атмосферы. И Британия, в частности Шотландия, целиком и полностью вписывается в эти архетипы, заставляя меня думать, что во многом она является, собственно говоря, прототипом оных. Куда не глянешь, везде одна отсылка к сказкам за другой. Поэтому самые простые вещи на фоне общего великолепия вызывают бурю восторженных эмоций. Первобытная, дикая древняя магия.
Я тут поучаствовала в празднетстве Белтэйна, кто еще не в курсе. Точно такая же, как это место, первобытная, дикая древняя магия исконного язычества и единения с природой. Ступила в самое сердце сказки на целую ночь. И даже дикий холод не помешал насладиться моментом, хотя мне и вовсе не приличиствует жаловаться - я была тепло одета, в отличие от полуголых актеров. Но адреналин компенсирует все. И еще немножко костры.
https://www.instagram.com/beltanefiresociety/
Эдинбург находится на стыке двух миров. Мира такого, каким он есть без человека, и мира такого, каким его хочет видеть человек - на стыке дикой природы и цивилизации. Он словно перетекает из одного состояния в другое каждой улицей и каждым поворотом. Он допускает свободу выбора, которого человек довольно часто лишен - жить в оболочке человека современного и техногенного или же уйти душой в первобытное и дикое, что неизбежно существует в каждом. Здесь есть люди, целиком состоящие из благ цивилизации - телефон, машина, модные шмотки, карточка вместо кэша, и ничего своего, как в той древней рекламе зубной пасты. И есть люди, принципиально не прикасающиеся к интернету, транспорту и даже паспортам - эта страна позволяет им жить так, как их предки жили испокон веков. В сериале "Шетланды", который я смотрю с огромным наслаждением, есть холодящая душу серия, в которой мужчина много лет назад убил своего любимого брата за то, что тот хотел продать семейную землю крупной корпорации. "Каждое утро я сажусь в лодку и выхожу в море. Я слышу естественную тишину, я чувствую воду и ветер, и вижу мир таким, каким он должен быть. Я знаю каждую пядь этой земли, каждую птицу, каждое животное. Я очень люблю своего брата, и не проходит и дня, чтобы я не подумал о нем. Я просто люблю эту землю больше". И главный герой детектив, отказавшийся от карьеры в цивилизации ради того, чтобы жить в этом диком нигде на маленьком островке, потому что он любит эту землю, понимает его. Это ментальность нетронутого цивилизацией разума - цивилизация неизбежно существует, это ценно и прекрасно, но она не уничтожает разум, не разъедает его, не превращает в робота. Или бога.
Потому что в этом есть цель любой цивилизации, ведь что есть бог? В первую и главную очередь - это идея вечной жизни. Я глубоко убеждена, что в основе создания человеком любого божества лежит подсознательный поиск бессмертия. Хотя бы придумать такое существо, ведь если оно существует в голове, значит оно уже существует в реальности. И чем крупнее бог, тем отчаянее поиск. Тем масштабнее цивилизация. Подчинить природу себе, чтобы она представляла собой как можно меньше опасности, продлить себе жизнь, излечить болезни, придумать жизнь после смерти, реинкарнацию и бессмертие души, остаться в памяти грядущих поколений, войти в историю - не умереть, не исчезнуть совсем. Любой ценой.
До того, как Бенедикт Камбербэтч ушел в Голливуд, он снимался в удивительных фильмах, одним из которых была "Третья Звезда" - современная сказка о потерянных мальчиках и Питере Пэне. Этот Питер Пэн смертельно болен, а мальчики потерялись не в садах, а по жизни, и вот они вчетвером вопреки здравому смыслу едут в очередное нигде, только валлийское, чтобы Питер Пэн смог посмотреть на любимую бухту. Каждый раз, когда я смотрю этот фильм, мне хочется написать по нему диссертацию, столько в нем символических слоев, философии, лирики. И каждый раз, когда он заканчивается, я знаю, что никогда не напишу по нему диссертации - его нельзя раскладывать по полочкам и разбирать на куски, это то редкое кино, которое нужно пережить - раз за разом, раз за разом, пока не поймешь и не примешь главное: это фильм об основах бытия, о том, что жизнь и смерть не просто неразлучны, но в сути своей есть одно и то же. Один цикл, одно существование. И чтобы полностью принять жизнь, нужно принять смерть. Фильм очень аллегорический - когда Питер Пэн принимает смерть, потерянные мальчики наконец-то находят жизнь и силы в себе, эту жизнь жить. И в том, как Питер Пэн смерть принимает, есть некая безусловная истина - через единение с природой. Питер Пэн очень любит жизнь, и поэтому соглашается с главным ее правилом.
У современного шотландского романиста Джеймса Робертса есть один знаковый роман - And the Land Lay Still. Книга пользуется в Шотландии сумасшедшим успехом - вот она, нация, гордящаяся своим литературным наследием, избирает в любимые произведения книгу длиной чуть ли не в тысячу страниц, сложную, местами дико нудную, о тяжелых вещах, переполненную историей и политикой, болью и меланхолией. Роман переплетает истории множества персонажей посредством одного героя - не главного даже, но абсолютного. Пройдя через войну, он не смог влиться в мирную жизнь, и ушел. Ушел туда, в недра Шотландии, бродил по городам, селам, горам, лесам, полям и пляжам, появляясь в жизнях остальных персонажей один раз и меняя ее, как вестник грядущего и как глас прошедшего. Он не бежал даже от общества, он существует словно вне него, даже если находится прямо в нем. Разумеется, он сумасшедший по-своему, но по-своему же он единственный здравый персонаж в россыпи других, куда более обычных и понятных, куда более узнаваемых. Он сам - словно Эдинбург, находится на стыке двух миров. И когда приходит время, он выбирает тот из миров, который был всегда - он садится на пляже и просто принимает смерть, расслабленный и полноценный, а все те жизни, которых он коснулся своей благостью, бурлят и кипят, и полнятся надеждой, и живутся. Пока не придет их время.
В одном из сезонов Доктора-Смита есть дурацкая совершенно серия, в которой время остановилось, и вся история случается одновременно - римляне маршируют под окнами Уинстона Черчилля и пометоградом птеродактилей. До ума они сюжет, конечно, не довели, но сама идея как-то очень здоровски меня цепляет. Не так масштабно, конечно, без птеродактилей я обойдусь, но я бы хотела, чтобы моя жизнь была такой - чтобы все, что в ней случалось, случалось бы одновременно и в безвременье. Потому что я скучаю. Адски, мучительно скучаю. По людям, по местам, событиям, эмоциям, мыслям, переживаниям, вещам и состояниям. Я привязчивый, очень привязчивый человек, это мой главный порок, мой собственный главный бич. Хорошая память усугубляет ситуацию. Я помню все то и тех, по чему и кому скучаю, хорошо помню, и оттого скучаю еще больше. Вся моя жизнь состоит из расставаний и прощаний, и я устала от этого. В таком мире их не было бы, как не было бы расстояний и преград. Я устала скучать и ощущать себя разодранной на куски. И пускай там где-то бегали бы Доктор-Смит и Доктор-Теннант, можно даже вместе - по ним я тоже скучаю. Как скучаю по чертовому Фернандо Торресу в чертовом Ливерпуле - том Ливерпуле. Суеверие во мне говорит, что в проигрыше Атлетико сегодня виновата именно его карма - он плохо ушел из своей команды в первый раз, "ухожу, потому что хочу быть чемпионом". Он не стал чемпионом с Ливерпулем, он стал чемпионом с Челси так позорно для себя, что лучше б не становился вовсе, и вот теперь это. А та красная команда была хороша. Не чемпионская, да, но по-настоящему хороша. Моя родная команда. По которой я тоже безумно скучаю.
Эдинбург находится на стыке двух миров. Мира такого, каким он есть без человека, и мира такого, каким его хочет видеть человек - на стыке дикой природы и цивилизации. Он словно перетекает из одного состояния в другое каждой улицей и каждым поворотом. Он допускает свободу выбора, которого человек довольно часто лишен - жить в оболочке человека современного и техногенного или же уйти душой в первобытное и дикое, что неизбежно существует в каждом. Здесь есть люди, целиком состоящие из благ цивилизации - телефон, машина, модные шмотки, карточка вместо кэша, и ничего своего, как в той древней рекламе зубной пасты. И есть люди, принципиально не прикасающиеся к интернету, транспорту и даже паспортам - эта страна позволяет им жить так, как их предки жили испокон веков. В сериале "Шетланды", который я смотрю с огромным наслаждением, есть холодящая душу серия, в которой мужчина много лет назад убил своего любимого брата за то, что тот хотел продать семейную землю крупной корпорации. "Каждое утро я сажусь в лодку и выхожу в море. Я слышу естественную тишину, я чувствую воду и ветер, и вижу мир таким, каким он должен быть. Я знаю каждую пядь этой земли, каждую птицу, каждое животное. Я очень люблю своего брата, и не проходит и дня, чтобы я не подумал о нем. Я просто люблю эту землю больше". И главный герой детектив, отказавшийся от карьеры в цивилизации ради того, чтобы жить в этом диком нигде на маленьком островке, потому что он любит эту землю, понимает его. Это ментальность нетронутого цивилизацией разума - цивилизация неизбежно существует, это ценно и прекрасно, но она не уничтожает разум, не разъедает его, не превращает в робота. Или бога.
Потому что в этом есть цель любой цивилизации, ведь что есть бог? В первую и главную очередь - это идея вечной жизни. Я глубоко убеждена, что в основе создания человеком любого божества лежит подсознательный поиск бессмертия. Хотя бы придумать такое существо, ведь если оно существует в голове, значит оно уже существует в реальности. И чем крупнее бог, тем отчаянее поиск. Тем масштабнее цивилизация. Подчинить природу себе, чтобы она представляла собой как можно меньше опасности, продлить себе жизнь, излечить болезни, придумать жизнь после смерти, реинкарнацию и бессмертие души, остаться в памяти грядущих поколений, войти в историю - не умереть, не исчезнуть совсем. Любой ценой.
До того, как Бенедикт Камбербэтч ушел в Голливуд, он снимался в удивительных фильмах, одним из которых была "Третья Звезда" - современная сказка о потерянных мальчиках и Питере Пэне. Этот Питер Пэн смертельно болен, а мальчики потерялись не в садах, а по жизни, и вот они вчетвером вопреки здравому смыслу едут в очередное нигде, только валлийское, чтобы Питер Пэн смог посмотреть на любимую бухту. Каждый раз, когда я смотрю этот фильм, мне хочется написать по нему диссертацию, столько в нем символических слоев, философии, лирики. И каждый раз, когда он заканчивается, я знаю, что никогда не напишу по нему диссертации - его нельзя раскладывать по полочкам и разбирать на куски, это то редкое кино, которое нужно пережить - раз за разом, раз за разом, пока не поймешь и не примешь главное: это фильм об основах бытия, о том, что жизнь и смерть не просто неразлучны, но в сути своей есть одно и то же. Один цикл, одно существование. И чтобы полностью принять жизнь, нужно принять смерть. Фильм очень аллегорический - когда Питер Пэн принимает смерть, потерянные мальчики наконец-то находят жизнь и силы в себе, эту жизнь жить. И в том, как Питер Пэн смерть принимает, есть некая безусловная истина - через единение с природой. Питер Пэн очень любит жизнь, и поэтому соглашается с главным ее правилом.
У современного шотландского романиста Джеймса Робертса есть один знаковый роман - And the Land Lay Still. Книга пользуется в Шотландии сумасшедшим успехом - вот она, нация, гордящаяся своим литературным наследием, избирает в любимые произведения книгу длиной чуть ли не в тысячу страниц, сложную, местами дико нудную, о тяжелых вещах, переполненную историей и политикой, болью и меланхолией. Роман переплетает истории множества персонажей посредством одного героя - не главного даже, но абсолютного. Пройдя через войну, он не смог влиться в мирную жизнь, и ушел. Ушел туда, в недра Шотландии, бродил по городам, селам, горам, лесам, полям и пляжам, появляясь в жизнях остальных персонажей один раз и меняя ее, как вестник грядущего и как глас прошедшего. Он не бежал даже от общества, он существует словно вне него, даже если находится прямо в нем. Разумеется, он сумасшедший по-своему, но по-своему же он единственный здравый персонаж в россыпи других, куда более обычных и понятных, куда более узнаваемых. Он сам - словно Эдинбург, находится на стыке двух миров. И когда приходит время, он выбирает тот из миров, который был всегда - он садится на пляже и просто принимает смерть, расслабленный и полноценный, а все те жизни, которых он коснулся своей благостью, бурлят и кипят, и полнятся надеждой, и живутся. Пока не придет их время.
В одном из сезонов Доктора-Смита есть дурацкая совершенно серия, в которой время остановилось, и вся история случается одновременно - римляне маршируют под окнами Уинстона Черчилля и пометоградом птеродактилей. До ума они сюжет, конечно, не довели, но сама идея как-то очень здоровски меня цепляет. Не так масштабно, конечно, без птеродактилей я обойдусь, но я бы хотела, чтобы моя жизнь была такой - чтобы все, что в ней случалось, случалось бы одновременно и в безвременье. Потому что я скучаю. Адски, мучительно скучаю. По людям, по местам, событиям, эмоциям, мыслям, переживаниям, вещам и состояниям. Я привязчивый, очень привязчивый человек, это мой главный порок, мой собственный главный бич. Хорошая память усугубляет ситуацию. Я помню все то и тех, по чему и кому скучаю, хорошо помню, и оттого скучаю еще больше. Вся моя жизнь состоит из расставаний и прощаний, и я устала от этого. В таком мире их не было бы, как не было бы расстояний и преград. Я устала скучать и ощущать себя разодранной на куски. И пускай там где-то бегали бы Доктор-Смит и Доктор-Теннант, можно даже вместе - по ним я тоже скучаю. Как скучаю по чертовому Фернандо Торресу в чертовом Ливерпуле - том Ливерпуле. Суеверие во мне говорит, что в проигрыше Атлетико сегодня виновата именно его карма - он плохо ушел из своей команды в первый раз, "ухожу, потому что хочу быть чемпионом". Он не стал чемпионом с Ливерпулем, он стал чемпионом с Челси так позорно для себя, что лучше б не становился вовсе, и вот теперь это. А та красная команда была хороша. Не чемпионская, да, но по-настоящему хороша. Моя родная команда. По которой я тоже безумно скучаю.
