Интересное. Темное.
May. 25th, 2008 09:21 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nel6Под катом - продолжение предыдущего поста.*или я тупая или текст для одного поста был слишком большим*
Вот тут-то у нас и всплывает вторая версия толкования имени Келебримбора! "Пригоршня серебра" -- не говорит ли это о взаимоотношениях его родителей и обстоятельствах его появления на свет? Женщина, к которой Куруфин не испытывал никаких чувств, кроме плотского вожделения, рожает ему сына -- бастарда, нежеланного, нежданного, ненужного. Возможно, женщине рождение этого ребёнка стоит жизни. Возможно, она погибает во время нападения Моргота на Аглон. Во всяком случае, Куруфина в Нарготронд она не сопровождает. С ним приезжает только сын -- сын, к которому Куруфин испытывает не больше чувств, нежели к его матери. Скорее всего, и Келебримбор платит ему тем же. Чужие друг другу, они расстаются навсегда, когда Куруфина изгоняют из Нарготронда. Куруфина впереди ждёт множество крупных и мелких подлостей, которые он вершит, пытаясь вернуть похищенные Сильмариллы, и закономерный финал -- гибель от руки сына Лютиэн Диора в разорённом Дориате. Келебримбор... Он кочует по владениям дальних своих родственников -- Нарготронд, Гондолин, крепость Эарендила в устье Сириона, Линдон. Быть сиротой не сладко. Да и не один раз его, несомненно, попрекнули родством с Фэанорингами -- многим Эльфам, особенно дориатским, было за что ненавидеть этих "героев", способных только с женщинами воевать да убивать младенцев! Не потому ли и покинул Келебримбор в конце концов Линдон, ушёл от равнодушия и попрёков своих родичей?
И вот он в Эрегионе, среди друзей, которые его непритворно любят. И шрам на сердце начинает затягиваться. Лишь нет-нет да и отзовутся горечью прошедшие годы. И тут в Ост-ин-Эдил приходит некто. С мудрыми речами. С благими помыслами. Дружелюбный и доброжелательный. Может быть, он заинтересован лишь в умелых руках Келебримбора -- но пока замыслов своих не выдаёт. А напротив, всеми силами старается Эльфа к себе привязать.
И, надо признать, получается это у него отменно! Так, что когда в Эрегионе в очередной раз появляется Галадриэль (а она прекрасно знала о чувствах, которые испытывает к ней Келебримбор, -- да он их и не скрывал! -- и умело этим пользовалась!), она ощущает, что перестала быть для него единственным светом в окошке. Первое желание, которое в данной ситуации испытывает любая женщина, -- это уничтожить соперника! "Прогони его, ибо он обманывает тебя, -- заявляет она Келебримбору. -- Никакого Аулэндила среди учеников Аулэ в Валиноре не было!" Оказавшись меж двух огней, Келебримбор пытается сделать выбор. Но выбор невозможен: он не хочет потерять ни возлюбленную, ни друга. "Она не верит, будто ты пришёл в Эндор от Аулэ, ибо сама Галадриэль была в Валиноре ученицей Аулэ и Йаванны. Может быть, можно звать тебя как-нибудь иначе?" -- спрашивает он и слышит в ответ нечто вроде: "Да хоть горшком называй, только в печь не сажай!" И тогда Келебримбор произносит имя -- заветное, выстраданное: Аннатар. Дарованный отец. Дарованный самим небом; такой отец, какого у него никогда не было и о каком он всю жизнь мечтал!..
В отношении Келебримбора к Саурону это многое объясняет. Объясняет ли это что-нибудь в отношении Саурона к Келебримбору? Вы, разумеется, помните сказку про гаммельнского крысолова? Когда ему отказались заплатить за истребление крыс, он увёл из города детей -- и городу настал конец. Лишить противника будущего -- что может быть важнее? Привлекая на свою сторону внука Фэанора, привязывая его к себе узами сыновней любви, Саурон вносил раскол в ряды своих возможных противников. При этом очень важно, что Келебримбор и его Мирдайн поддерживали тесные дружеские контакты с Гномами Кхазад-Дума -- а Гномы были весьма грозной боевой силой, связываться с которой Саурону совсем не светило.
Что же касается эмоциональной стороны, то сыновняя любовь Келебримбора, несомненно, льстила Саурону, возвышала того в его собственных глазах: как же, он, Тёмный Враг, внуку Фэанора дороже всех Высоких Светлых Эльфов!..
И вот тут уместно задаться вопросом: знал ли Келебримбор, кто на самом деле является ему под именем Аннатара? Профессор пытается уверить нас, будто "Келебримбор не пал ни душой, ни верой, но принял Саурона за того, за кого он себя выдавал; а когда наконец он открыл существование Единого Кольца, то отверг Саурона". Но такое утверждение противоречит самой элементарной логике: не мог же Келебримбор ковать то-не-знаю-что! Если Кольца призваны были сообщить своим владельцам тайную силу, не свойственную данной расе изначально, то ОТКУДА-ТО это могущество должно было браться! Идея самого могучего, Великого Кольца, на которое бы "замыкались" все остальные Кольца, просто витала в воздухе. Так что "прозреть" Эльфы должны были совсем не в тот миг, когда Саурон надел Единое на палец и прозвучало заклинание, а значительно раньше, -- когда ещё только приступали к работе. Иначе в "Сильме" не утверждалось бы, что Единое не только "повелевало всеми прочими кольцами", но и "мощь их была связана с его мощью, и существовала до тех пор, покуда существовало Оно": если Великое Кольцо подчиняло себе все другие благодаря "силе и воле" Саурона, вложенным в него, то включить в систему "обратной связи" Три "чистых" Кольца способен был лишь тот, кто их создавал.
То есть сам Келебримбор.
А зная о мощи Единого Кольца, о могуществе его создателя, Келебримбор просто не мог не понять, что Аннатар -- существо иного, более высокого порядка, нежели Эльфы. Галадриэль категорически отвергла его причастность к Светлым силам. Келебримбору оставалось лишь сложить два и два и получить в итоге четыре: перед ним был один из уцелевших слуг Моргота. Не Орк, разумеется, -- на Орков он насмотрелся. Не Балрог -- видал Келебримбор и Балрогов, да и природа их была иной. Кто-то, кто мог принять облик Старших Детей Илуватара. Но на это были способны лишь Айнур. Докопаться до имени Саурона было после этого не так уж и сложно. Не исключено, что и сам Саурон не слишком-то таился. Перетянуть на свою сторону гордого Нолдо, потомка одного из древнейших эльфийских родов, кичившихся преданностью Свету, -- это было бы верхом удачи! Исподволь, четыреста лет, влиял он на Келебримбора (как сказано в Повести Лет, сотрудничество Саурона с Эльфами Эрегиона длилось с 1200 по 1600 годы ВЭ), и завершилось это созданием Единого Кольца, ТЕСНО СВЯЗАННОГО СО ВСЕЮ ЦЕПЬЮ МАГИЧЕСКИХ КОЛЕЦ.
Дальше следует самая запутанная часть этой истории.
В "Сильме" рассказывается: "Едва надел Саурон на палец Единое Кольцо, как они [то бишь Эльфы] уже знали о том и прозрели, что Саурон жаждет поработить их самих и их творения. И, исполнясь страха и гнева, Эльфы скрыли свои Кольца. Саурон же, узнав, что выдал себя и что Эльфы не были обмануты, пришёл в ярость и объявил им войну, требуя, чтобы все Кольца были отданы ему, ибо без его мастерства и совета никогда не смогли бы их сделать эльфийские мастера. Но Эльфы бежали перед ним; и Три Кольца им удалось спасти и сохранить". Как будто всё "бьёт".
Но "бьёт" лишь до тех пор, пока мы не обратимся к хронологии ВЭ из Повести Лет.
А эта самая Повесть Лет гласит, что в 1600 году "Саурон на Ородруине куёт Кольцо Всевластья. Келебримбор проникает в его замыслы", а в 1693 году начинается "война между Сауроном и Эльфами. Три Кольца спрятаны". Получается, будто Келебримбор почти сто лет держал на Саурона фигу в кармане. А Саурон, в свою очередь, эти сто лет смотрел на него, как баран на новые ворота, и бубнил: "Отдай Кольца, отдай Кольца, отдай Кольца..." Когда же до него дошло (как до жирафа по длинной шее!), что Эльфы его обломали, -- только тогда он начал войну против них. В UT про эту войну сказано так: "В году 1695, собрав великую силу (ПРО ЭТУ САМУЮ ВЕЛИКУЮ СИЛУ САУРОНА ПОПРОШУ ЗАПОМНИТЬ, ЭТО ВАЖНО!), он [то бишь Саурон] двинулся <...> на Эриадор. Когда вести об этом достигли Гил-Галада, он выслал войско под началом Элронда Полуэльфа; но Элронду предстоял неблизкий путь, а Саурон повернул на север и внезапно двинулся к Эрегиону. <...> Келеборн предпринял атаку и отбросил их; но хотя он мог соединить свое войско с войском Элронда, они не смогли бы вернуться в Эрегион, потому что воинство Саурона было много больше их войска, и его хватило бы на то, чтобы отбросить их и осадить Эрегион"; в другом же месте UT утверждается, что несмотря на то что "Саурон знал о том, как важны Великая Гавань [имеется в виду Лонд Даэр в устье Гватло] и ее верфи для его врагов", "у Саурона не хватало сил, чтобы нанести какой-либо удар по Гавани или берегам Гватло", а напротив, войском нуменорского короля Тар-Минастира "армия Саурона, понеся тяжелые потери, была отброшена. <...> В Битве на Гватло армия Саурона была наголову разгромлена, и сам он еле уцелел". Очевидно, миф о "великой силе" Саурона был нужен Светлым Эльфам для того, чтобы оправдать бесславное поражение Элронда, "полководческие способности" которого, судя по всему, слова доброго не стоили!
Согласитесь, что как-то это всё между собой плоховато увязывается! Словно нам что-то недоговаривают...
А, может быть, следует по-иному расставить акценты?
Как мы помним, Гил-галад и Элронд никогда не жаловали странника, предлагавшего сделать Средиземье вторым Валинором. Позже Галадриэль, шлявшаяся по всему Средиземью между Лоринандом (так во ВЭ называли Лориэн), Эрегионом и Линдоном, как сорока на хвосте, принесла им весть, что Аулэндил, окопавшийся в Эрегионе, -- не тот, за кого пытается себя выдать. Несомненно, Келебримбора предупредили, что вокруг него ошиваются всякие подозрительные типы. И как нам известно, Келебримбор предостережению не внял. Более того, как утверждается в UT, около 1400 года Мирдайн, горой стоявшие за своего Аннатара, предложили Галадриэль впредь обходить Эрегион стороной: у них, мол, имеется свой Правитель -- Келебримбор, и нечего ей лезть не в своё дело! Как ни странно, но в этот раз Келебримбор, несмотря на всю свою любовь к Галадриэль, поддержал своих кузнецов: то ли к этому времени влияние Саурона на него стало уже безграничным -- а то и опасался Келебримбор, что Эльфийка распознает, кто на самом деле скрывается под именем Аннатара, а потерять своего "Дарованного отца" он боялся. То, что после этого Галадриэль заточила на них обоих преогромнейший зуб, сомнений никаких не вызывает: чтобы гордая и властная Нолдэ простила такое явное и откровенное пренебрежение к собственной персоне?..
Отплатить Келебримбору оказалось легко: даже встав на сторону Аннатара, совсем вырвать её из своего сердца кузнец всё же не смог. Как не мог не похвалиться ей созданием Трёх Колец. Он даже подарил ей одно из Трёх -- Нэнъя, Кольцо Воды. Два других, тоже по совету Галадриэли, Келебримбор отдал на сохранение королю Нолдор-изгнанников Гил-галаду -- несмотря на дружбу с Сауроном, Келебримбор хранил лояльность своим правителям. Так Светлым Эльфам стало известно об этом проекте всё -- или почти всё, ибо неизвестное они домыслили в меру своей испорченности, создав легенду о Кольцах Власти.
В это самое время Саурон находился в Мордоре, где заканчивалось строительство крепости Барад-дур -- твердыни, предназначенной для защиты его владений от возможного нападения нуменорцев (отно-
сительно миролюбивых намерений Светлой стороны Саурон никогда не питал ни малейших иллюзий). Поэтому когда он узнал о случившемся, ему осталось лишь развести руками (что сделано, то сделано) и потребовать, чтобы Гил-галад возвратил ему Кольца. Получил он, разумеется, дулю. И тем не менее Саурон предоставил им на размышления, красиво ли это -- присваивать чужие вещи, почти сто лет, ожидая, не заговорит ли в Эльфах совесть.
Заговорила в них не совесть. Заговорил страх. Гил-галад, испугавшись, как бы Саурон не изъял Кольца силой (вспомнил, небось, прецедент -- как огнём и мечом, шагая по трупам, домогались своих
Сильмариллов Фэаноринги!), стал готовиться к войне (вот он, настал повод для излюбленного королевского занятия -- дрынами помахать!). В Мордоре тоже не дремали, ибо -- да простится мне мой ци- низм! -- события ПЭ показали, что большинство эльфийских владык можно угомонить, лишь наступив им ногой на горло... или огрев огненной плетью по черепу... вот когда они лежат под каким-нибудь курганом Хауз-эн-Ндэнгин -- тогда все Эльфы сплошь душки и лапушки! Но никак не раньше, к сожалению...
Вряд ли военные приготовления Саурона коснулись бы Гвайт-и-Мирдайн: как я уже говорила, Саурон без крайней необходимости не стал бы втягивать в свою войну какие-то "третьи" силы. Так что, пройдя Каленардоном, он, скорее всего, миновал бы восточный Эриадор и двинул армию кратчайшим путём на Линдон: ему ведь нужны были Кольца -- и только Кольца! Однако Гил-галад, узнав, что противник переправился через Андуин, вопреки логике, послал армию под командованием Элронда не встречь ему, а куда-то "налево". Задумайтесь, почему этим "левом" оказался именно Эрегион?
Для начала советую вам взглянуть на карту Средиземья! От Линдона до Кхазад-дума шёл так называемый Старый гномий тракт -- прекрасная нахоженная дорога, которой Гномы пользовались ещё с ПЭ, протяжённостью около 500 миль. Перебросить по нему войска из Линдона к Эрегиону было делом девяти-десяти дней (даже если не шибко напрягаться). Саурону было намного сложнее. Он наступал, как уточняет Профессор, через Каленардон, и его войску необходимо было форсировать три нехилых реки -- Андуин, Исен и Гватло (причём последнюю дважды -- ибо следуя левым её берегом, он рисковал завязнуть в топях Нин-ин-Элф, что находятся при впадении Гландуина) плюс перевалить Белые горы (Эрэд Нимрайс), то есть по бездорожью, по весьма и весьма пересечённой местности преодолеть свыше 1000 миль. Спрашивается, кто ПЕРВЫМ должен был добраться до Эрегиона?
...И тем не менее нам говорят: Эрегион был разорён и опустошён, а Келебримбор погиб. Кто же в этом повинен? Конечно, Саурон, ни минуты не сомневается Светлая сторона. Келебримбор обманул его, утаив Кольца, и Тёмный Властелин не простил ему предательства.
Но мы-то уже знаем, что Келебримбор Саурона НЕ ПРЕДАВАЛ! А мог ли Саурон его убить? Как мы уже выяснили, Келебримбор относился к Саурону как к отцу. Правильнее сказать, только к Саурону-Аннатару он и относился как к отцу. Что Саурону это льстило -- несомненно, однако такие их отношения имели и оборотную сторону. Если бы, как утверждает Светлая сторона, Келебримбор В САМОМ ДЕЛЕ попал в плен к Саурону и Саурон В САМОМ ДЕЛЕ приказал бы пытать его, Эльф легко мог сбить с него понт одной фразой: "Ты такой же подонок, как и мой родной отец!" Саурон был не то чтобы самолюбив, -- но чрезвычайно щепетилен в вопросах рыцарской чести. События ПЭ показывают: он назвал Финрода своим пленником не раньше, чем победил его в поединке, и он же предпочёл, потерпев поражение в схватке с Хуаном, сдать Остров Оборотней Лютиэн. И уж верно, никакие Кольца не могли перевесить обвинения в бесчестье!
Вот и получается, что УБИТЬ Келебримбора Саурон тоже НЕ МОГ.
Даже если бы ему представилась подобная возможность, психологически это выглядит совершенно неубедительно.
В этом плане показательна одна фраза из UT: "В черной ярости Саурон бросился в бой; и, подняв на шесте пронзенное орочьими стрелами тело Келебримбора, как знамя, он повернул войска на Эл-
ронда". Всё, что написано до и после можно рассматривать, как вам Эру на душу положит. Но эта фраза строго однозначна: тело убитого Келебримбора было поднято над войском Саурона КАК ЗНАМЯ. Простите, господа, но тело врага и предателя в качестве знамени не использу-
ют! Боевое знамя -- это святыня. Поднять над своим войском как знамя можно только тело убитого друга.
Как призыв к отмщению.
И броситься в бой с его убийцей.
Скажете: чересчур загнула? Но посудите сами. Для фанатичных Светлых Эльфов, каковыми являлись и Гил-галад, и Галадриэль, и Элронд, кощунственно звучал уже самый призыв Саурона превратить Средиземье во второй Валинор. А здесь, в Эрегионе, призыв этот обернулся ДЕЛОМ. Откованные Великие Кольца стали первым шагом на пути создания "земного рая". Едва надев Белое Кольцо, Нэнъя, подаренное ей Келебримбором, Галадриэль ощутила и великую силу его, и власть, которую оно возымело над нею. Владычица испугалась. Это что же: всякие Гномишки, Людишки и прочий смертный сброд, получив от Саурона Кольца, тоже обретут силу больше той, которая им на роду написана? А то, глядишь, и вовсе мудростью да силой с Избранным народом сравняются!
Саурон покусился на эльфийские привилегии.
Задел непомерные эльфийские амбиции.
И ладно бы, если бы только Саурон!
В конце концов, Саурон был Враг. Просто Враг. Всего лишь
Враг.
Ничего хорошего от Врага и ждать не приходилось.
Но на самое святое посягнул один из СВОИХ.
Отступник.
Предатель.
Келебримбор.
И платой за отступничество ему стала смерть.
Поэтому Саурону, когда он добрался-таки до Эрегиона, досталось лишь пронзённое множеством стрел тело того, кто называл его Аннатаром -- Дарованным отцом. И кого названный отец не сумел спасти.
Вот тогда-то Саурон, подняв над своим войском тело Келебримбора как знамя, в черной ярости бросился на Элронда. И так был страшен тот бой, что Элронду невмочь было сдержать натиск Саурона. Он позорно бежал, бежал далеко на север -- полторы сотни миль прочесал без оглядки, прежде чем окопался в узкой расселине, называемой Имладрисом.
Саурону пришлось отказаться от дальнейшего преследования Элронда: сил у него было не так уж много, чтобы воевать на два фронта (армия Лоринанда под командованием Келеборна и армия Гномов Кхазад-дума дышали ему в спину, а Имладрис оказался достаточно серьёзным укрепрайоном, чтобы завязнуть здесь надолго!). Совершив марш-бросок через Эриадор, он вышел к Линдону и напал на Гил-галада. Почему -- думаю, понятно всем: вряд ли наказание Келебримбора было собственной инициативой Элронда.
Гил-галад призвал на помощь нуменорцев...
Конец известен: после сокрушительного поражения Саурону пришлось отступить в Мордор.
Забавно, однако, то, что КОЛЬЦО ВСЕВЛАСТЬЯ, которое, по уверениям Светлых, призвано было обеспечить ему власть над миром, в действительности не помогло Саурону выиграть эту войну.
Даже одну эту!
А сколько поражений он потерпел после? Хотя Единое Кольцо находилось на его руке до самого конца ВЭ!
Однако, как сказано в ВК, победы Светлых всякий раз оказывались удивительно бесплодными, а Тьма, оправившись от поражений, разрасталась вновь и вновь. Что тому было причиной? Проклятие Мандоса, тяготеющее над братоубийцами с незапамятных времён? Или Кольца, обагрённые кровью их создателей?
Вопрос по-прежнему остаётся открытым.
И вот он в Эрегионе, среди друзей, которые его непритворно любят. И шрам на сердце начинает затягиваться. Лишь нет-нет да и отзовутся горечью прошедшие годы. И тут в Ост-ин-Эдил приходит некто. С мудрыми речами. С благими помыслами. Дружелюбный и доброжелательный. Может быть, он заинтересован лишь в умелых руках Келебримбора -- но пока замыслов своих не выдаёт. А напротив, всеми силами старается Эльфа к себе привязать.
И, надо признать, получается это у него отменно! Так, что когда в Эрегионе в очередной раз появляется Галадриэль (а она прекрасно знала о чувствах, которые испытывает к ней Келебримбор, -- да он их и не скрывал! -- и умело этим пользовалась!), она ощущает, что перестала быть для него единственным светом в окошке. Первое желание, которое в данной ситуации испытывает любая женщина, -- это уничтожить соперника! "Прогони его, ибо он обманывает тебя, -- заявляет она Келебримбору. -- Никакого Аулэндила среди учеников Аулэ в Валиноре не было!" Оказавшись меж двух огней, Келебримбор пытается сделать выбор. Но выбор невозможен: он не хочет потерять ни возлюбленную, ни друга. "Она не верит, будто ты пришёл в Эндор от Аулэ, ибо сама Галадриэль была в Валиноре ученицей Аулэ и Йаванны. Может быть, можно звать тебя как-нибудь иначе?" -- спрашивает он и слышит в ответ нечто вроде: "Да хоть горшком называй, только в печь не сажай!" И тогда Келебримбор произносит имя -- заветное, выстраданное: Аннатар. Дарованный отец. Дарованный самим небом; такой отец, какого у него никогда не было и о каком он всю жизнь мечтал!..
В отношении Келебримбора к Саурону это многое объясняет. Объясняет ли это что-нибудь в отношении Саурона к Келебримбору? Вы, разумеется, помните сказку про гаммельнского крысолова? Когда ему отказались заплатить за истребление крыс, он увёл из города детей -- и городу настал конец. Лишить противника будущего -- что может быть важнее? Привлекая на свою сторону внука Фэанора, привязывая его к себе узами сыновней любви, Саурон вносил раскол в ряды своих возможных противников. При этом очень важно, что Келебримбор и его Мирдайн поддерживали тесные дружеские контакты с Гномами Кхазад-Дума -- а Гномы были весьма грозной боевой силой, связываться с которой Саурону совсем не светило.
Что же касается эмоциональной стороны, то сыновняя любовь Келебримбора, несомненно, льстила Саурону, возвышала того в его собственных глазах: как же, он, Тёмный Враг, внуку Фэанора дороже всех Высоких Светлых Эльфов!..
И вот тут уместно задаться вопросом: знал ли Келебримбор, кто на самом деле является ему под именем Аннатара? Профессор пытается уверить нас, будто "Келебримбор не пал ни душой, ни верой, но принял Саурона за того, за кого он себя выдавал; а когда наконец он открыл существование Единого Кольца, то отверг Саурона". Но такое утверждение противоречит самой элементарной логике: не мог же Келебримбор ковать то-не-знаю-что! Если Кольца призваны были сообщить своим владельцам тайную силу, не свойственную данной расе изначально, то ОТКУДА-ТО это могущество должно было браться! Идея самого могучего, Великого Кольца, на которое бы "замыкались" все остальные Кольца, просто витала в воздухе. Так что "прозреть" Эльфы должны были совсем не в тот миг, когда Саурон надел Единое на палец и прозвучало заклинание, а значительно раньше, -- когда ещё только приступали к работе. Иначе в "Сильме" не утверждалось бы, что Единое не только "повелевало всеми прочими кольцами", но и "мощь их была связана с его мощью, и существовала до тех пор, покуда существовало Оно": если Великое Кольцо подчиняло себе все другие благодаря "силе и воле" Саурона, вложенным в него, то включить в систему "обратной связи" Три "чистых" Кольца способен был лишь тот, кто их создавал.
То есть сам Келебримбор.
А зная о мощи Единого Кольца, о могуществе его создателя, Келебримбор просто не мог не понять, что Аннатар -- существо иного, более высокого порядка, нежели Эльфы. Галадриэль категорически отвергла его причастность к Светлым силам. Келебримбору оставалось лишь сложить два и два и получить в итоге четыре: перед ним был один из уцелевших слуг Моргота. Не Орк, разумеется, -- на Орков он насмотрелся. Не Балрог -- видал Келебримбор и Балрогов, да и природа их была иной. Кто-то, кто мог принять облик Старших Детей Илуватара. Но на это были способны лишь Айнур. Докопаться до имени Саурона было после этого не так уж и сложно. Не исключено, что и сам Саурон не слишком-то таился. Перетянуть на свою сторону гордого Нолдо, потомка одного из древнейших эльфийских родов, кичившихся преданностью Свету, -- это было бы верхом удачи! Исподволь, четыреста лет, влиял он на Келебримбора (как сказано в Повести Лет, сотрудничество Саурона с Эльфами Эрегиона длилось с 1200 по 1600 годы ВЭ), и завершилось это созданием Единого Кольца, ТЕСНО СВЯЗАННОГО СО ВСЕЮ ЦЕПЬЮ МАГИЧЕСКИХ КОЛЕЦ.
Дальше следует самая запутанная часть этой истории.
В "Сильме" рассказывается: "Едва надел Саурон на палец Единое Кольцо, как они [то бишь Эльфы] уже знали о том и прозрели, что Саурон жаждет поработить их самих и их творения. И, исполнясь страха и гнева, Эльфы скрыли свои Кольца. Саурон же, узнав, что выдал себя и что Эльфы не были обмануты, пришёл в ярость и объявил им войну, требуя, чтобы все Кольца были отданы ему, ибо без его мастерства и совета никогда не смогли бы их сделать эльфийские мастера. Но Эльфы бежали перед ним; и Три Кольца им удалось спасти и сохранить". Как будто всё "бьёт".
Но "бьёт" лишь до тех пор, пока мы не обратимся к хронологии ВЭ из Повести Лет.
А эта самая Повесть Лет гласит, что в 1600 году "Саурон на Ородруине куёт Кольцо Всевластья. Келебримбор проникает в его замыслы", а в 1693 году начинается "война между Сауроном и Эльфами. Три Кольца спрятаны". Получается, будто Келебримбор почти сто лет держал на Саурона фигу в кармане. А Саурон, в свою очередь, эти сто лет смотрел на него, как баран на новые ворота, и бубнил: "Отдай Кольца, отдай Кольца, отдай Кольца..." Когда же до него дошло (как до жирафа по длинной шее!), что Эльфы его обломали, -- только тогда он начал войну против них. В UT про эту войну сказано так: "В году 1695, собрав великую силу (ПРО ЭТУ САМУЮ ВЕЛИКУЮ СИЛУ САУРОНА ПОПРОШУ ЗАПОМНИТЬ, ЭТО ВАЖНО!), он [то бишь Саурон] двинулся <...> на Эриадор. Когда вести об этом достигли Гил-Галада, он выслал войско под началом Элронда Полуэльфа; но Элронду предстоял неблизкий путь, а Саурон повернул на север и внезапно двинулся к Эрегиону. <...> Келеборн предпринял атаку и отбросил их; но хотя он мог соединить свое войско с войском Элронда, они не смогли бы вернуться в Эрегион, потому что воинство Саурона было много больше их войска, и его хватило бы на то, чтобы отбросить их и осадить Эрегион"; в другом же месте UT утверждается, что несмотря на то что "Саурон знал о том, как важны Великая Гавань [имеется в виду Лонд Даэр в устье Гватло] и ее верфи для его врагов", "у Саурона не хватало сил, чтобы нанести какой-либо удар по Гавани или берегам Гватло", а напротив, войском нуменорского короля Тар-Минастира "армия Саурона, понеся тяжелые потери, была отброшена. <...> В Битве на Гватло армия Саурона была наголову разгромлена, и сам он еле уцелел". Очевидно, миф о "великой силе" Саурона был нужен Светлым Эльфам для того, чтобы оправдать бесславное поражение Элронда, "полководческие способности" которого, судя по всему, слова доброго не стоили!
Согласитесь, что как-то это всё между собой плоховато увязывается! Словно нам что-то недоговаривают...
А, может быть, следует по-иному расставить акценты?
Как мы помним, Гил-галад и Элронд никогда не жаловали странника, предлагавшего сделать Средиземье вторым Валинором. Позже Галадриэль, шлявшаяся по всему Средиземью между Лоринандом (так во ВЭ называли Лориэн), Эрегионом и Линдоном, как сорока на хвосте, принесла им весть, что Аулэндил, окопавшийся в Эрегионе, -- не тот, за кого пытается себя выдать. Несомненно, Келебримбора предупредили, что вокруг него ошиваются всякие подозрительные типы. И как нам известно, Келебримбор предостережению не внял. Более того, как утверждается в UT, около 1400 года Мирдайн, горой стоявшие за своего Аннатара, предложили Галадриэль впредь обходить Эрегион стороной: у них, мол, имеется свой Правитель -- Келебримбор, и нечего ей лезть не в своё дело! Как ни странно, но в этот раз Келебримбор, несмотря на всю свою любовь к Галадриэль, поддержал своих кузнецов: то ли к этому времени влияние Саурона на него стало уже безграничным -- а то и опасался Келебримбор, что Эльфийка распознает, кто на самом деле скрывается под именем Аннатара, а потерять своего "Дарованного отца" он боялся. То, что после этого Галадриэль заточила на них обоих преогромнейший зуб, сомнений никаких не вызывает: чтобы гордая и властная Нолдэ простила такое явное и откровенное пренебрежение к собственной персоне?..
Отплатить Келебримбору оказалось легко: даже встав на сторону Аннатара, совсем вырвать её из своего сердца кузнец всё же не смог. Как не мог не похвалиться ей созданием Трёх Колец. Он даже подарил ей одно из Трёх -- Нэнъя, Кольцо Воды. Два других, тоже по совету Галадриэли, Келебримбор отдал на сохранение королю Нолдор-изгнанников Гил-галаду -- несмотря на дружбу с Сауроном, Келебримбор хранил лояльность своим правителям. Так Светлым Эльфам стало известно об этом проекте всё -- или почти всё, ибо неизвестное они домыслили в меру своей испорченности, создав легенду о Кольцах Власти.
В это самое время Саурон находился в Мордоре, где заканчивалось строительство крепости Барад-дур -- твердыни, предназначенной для защиты его владений от возможного нападения нуменорцев (отно-
сительно миролюбивых намерений Светлой стороны Саурон никогда не питал ни малейших иллюзий). Поэтому когда он узнал о случившемся, ему осталось лишь развести руками (что сделано, то сделано) и потребовать, чтобы Гил-галад возвратил ему Кольца. Получил он, разумеется, дулю. И тем не менее Саурон предоставил им на размышления, красиво ли это -- присваивать чужие вещи, почти сто лет, ожидая, не заговорит ли в Эльфах совесть.
Заговорила в них не совесть. Заговорил страх. Гил-галад, испугавшись, как бы Саурон не изъял Кольца силой (вспомнил, небось, прецедент -- как огнём и мечом, шагая по трупам, домогались своих
Сильмариллов Фэаноринги!), стал готовиться к войне (вот он, настал повод для излюбленного королевского занятия -- дрынами помахать!). В Мордоре тоже не дремали, ибо -- да простится мне мой ци- низм! -- события ПЭ показали, что большинство эльфийских владык можно угомонить, лишь наступив им ногой на горло... или огрев огненной плетью по черепу... вот когда они лежат под каким-нибудь курганом Хауз-эн-Ндэнгин -- тогда все Эльфы сплошь душки и лапушки! Но никак не раньше, к сожалению...
Вряд ли военные приготовления Саурона коснулись бы Гвайт-и-Мирдайн: как я уже говорила, Саурон без крайней необходимости не стал бы втягивать в свою войну какие-то "третьи" силы. Так что, пройдя Каленардоном, он, скорее всего, миновал бы восточный Эриадор и двинул армию кратчайшим путём на Линдон: ему ведь нужны были Кольца -- и только Кольца! Однако Гил-галад, узнав, что противник переправился через Андуин, вопреки логике, послал армию под командованием Элронда не встречь ему, а куда-то "налево". Задумайтесь, почему этим "левом" оказался именно Эрегион?
Для начала советую вам взглянуть на карту Средиземья! От Линдона до Кхазад-дума шёл так называемый Старый гномий тракт -- прекрасная нахоженная дорога, которой Гномы пользовались ещё с ПЭ, протяжённостью около 500 миль. Перебросить по нему войска из Линдона к Эрегиону было делом девяти-десяти дней (даже если не шибко напрягаться). Саурону было намного сложнее. Он наступал, как уточняет Профессор, через Каленардон, и его войску необходимо было форсировать три нехилых реки -- Андуин, Исен и Гватло (причём последнюю дважды -- ибо следуя левым её берегом, он рисковал завязнуть в топях Нин-ин-Элф, что находятся при впадении Гландуина) плюс перевалить Белые горы (Эрэд Нимрайс), то есть по бездорожью, по весьма и весьма пересечённой местности преодолеть свыше 1000 миль. Спрашивается, кто ПЕРВЫМ должен был добраться до Эрегиона?
...И тем не менее нам говорят: Эрегион был разорён и опустошён, а Келебримбор погиб. Кто же в этом повинен? Конечно, Саурон, ни минуты не сомневается Светлая сторона. Келебримбор обманул его, утаив Кольца, и Тёмный Властелин не простил ему предательства.
Но мы-то уже знаем, что Келебримбор Саурона НЕ ПРЕДАВАЛ! А мог ли Саурон его убить? Как мы уже выяснили, Келебримбор относился к Саурону как к отцу. Правильнее сказать, только к Саурону-Аннатару он и относился как к отцу. Что Саурону это льстило -- несомненно, однако такие их отношения имели и оборотную сторону. Если бы, как утверждает Светлая сторона, Келебримбор В САМОМ ДЕЛЕ попал в плен к Саурону и Саурон В САМОМ ДЕЛЕ приказал бы пытать его, Эльф легко мог сбить с него понт одной фразой: "Ты такой же подонок, как и мой родной отец!" Саурон был не то чтобы самолюбив, -- но чрезвычайно щепетилен в вопросах рыцарской чести. События ПЭ показывают: он назвал Финрода своим пленником не раньше, чем победил его в поединке, и он же предпочёл, потерпев поражение в схватке с Хуаном, сдать Остров Оборотней Лютиэн. И уж верно, никакие Кольца не могли перевесить обвинения в бесчестье!
Вот и получается, что УБИТЬ Келебримбора Саурон тоже НЕ МОГ.
Даже если бы ему представилась подобная возможность, психологически это выглядит совершенно неубедительно.
В этом плане показательна одна фраза из UT: "В черной ярости Саурон бросился в бой; и, подняв на шесте пронзенное орочьими стрелами тело Келебримбора, как знамя, он повернул войска на Эл-
ронда". Всё, что написано до и после можно рассматривать, как вам Эру на душу положит. Но эта фраза строго однозначна: тело убитого Келебримбора было поднято над войском Саурона КАК ЗНАМЯ. Простите, господа, но тело врага и предателя в качестве знамени не использу-
ют! Боевое знамя -- это святыня. Поднять над своим войском как знамя можно только тело убитого друга.
Как призыв к отмщению.
И броситься в бой с его убийцей.
Скажете: чересчур загнула? Но посудите сами. Для фанатичных Светлых Эльфов, каковыми являлись и Гил-галад, и Галадриэль, и Элронд, кощунственно звучал уже самый призыв Саурона превратить Средиземье во второй Валинор. А здесь, в Эрегионе, призыв этот обернулся ДЕЛОМ. Откованные Великие Кольца стали первым шагом на пути создания "земного рая". Едва надев Белое Кольцо, Нэнъя, подаренное ей Келебримбором, Галадриэль ощутила и великую силу его, и власть, которую оно возымело над нею. Владычица испугалась. Это что же: всякие Гномишки, Людишки и прочий смертный сброд, получив от Саурона Кольца, тоже обретут силу больше той, которая им на роду написана? А то, глядишь, и вовсе мудростью да силой с Избранным народом сравняются!
Саурон покусился на эльфийские привилегии.
Задел непомерные эльфийские амбиции.
И ладно бы, если бы только Саурон!
В конце концов, Саурон был Враг. Просто Враг. Всего лишь
Враг.
Ничего хорошего от Врага и ждать не приходилось.
Но на самое святое посягнул один из СВОИХ.
Отступник.
Предатель.
Келебримбор.
И платой за отступничество ему стала смерть.
Поэтому Саурону, когда он добрался-таки до Эрегиона, досталось лишь пронзённое множеством стрел тело того, кто называл его Аннатаром -- Дарованным отцом. И кого названный отец не сумел спасти.
Вот тогда-то Саурон, подняв над своим войском тело Келебримбора как знамя, в черной ярости бросился на Элронда. И так был страшен тот бой, что Элронду невмочь было сдержать натиск Саурона. Он позорно бежал, бежал далеко на север -- полторы сотни миль прочесал без оглядки, прежде чем окопался в узкой расселине, называемой Имладрисом.
Саурону пришлось отказаться от дальнейшего преследования Элронда: сил у него было не так уж много, чтобы воевать на два фронта (армия Лоринанда под командованием Келеборна и армия Гномов Кхазад-дума дышали ему в спину, а Имладрис оказался достаточно серьёзным укрепрайоном, чтобы завязнуть здесь надолго!). Совершив марш-бросок через Эриадор, он вышел к Линдону и напал на Гил-галада. Почему -- думаю, понятно всем: вряд ли наказание Келебримбора было собственной инициативой Элронда.
Гил-галад призвал на помощь нуменорцев...
Конец известен: после сокрушительного поражения Саурону пришлось отступить в Мордор.
Забавно, однако, то, что КОЛЬЦО ВСЕВЛАСТЬЯ, которое, по уверениям Светлых, призвано было обеспечить ему власть над миром, в действительности не помогло Саурону выиграть эту войну.
Даже одну эту!
А сколько поражений он потерпел после? Хотя Единое Кольцо находилось на его руке до самого конца ВЭ!
Однако, как сказано в ВК, победы Светлых всякий раз оказывались удивительно бесплодными, а Тьма, оправившись от поражений, разрасталась вновь и вновь. Что тому было причиной? Проклятие Мандоса, тяготеющее над братоубийцами с незапамятных времён? Или Кольца, обагрённые кровью их создателей?
Вопрос по-прежнему остаётся открытым.
