О феминизме и Британии
Mar. 27th, 2016 06:03 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nel6Творчество сестер Бронте здесь предсказуемо очень любят. Много о нем говорят, снимают фильмы, восхищаются. Достояние нации. И как-то уже традиционно лепят на главные романы семейства два штампа: "Джейн Эйр" - это триумф раннего феминизма, а "Грозовой Перевал" - вершина Романтической трагедии. И вот думаю я про них и как-то изволю не согласиться.
По общепринятому мнению, феминизм Джейн состоит в том, что она посмела сама выбирать, выходить ей замуж или не выходить, спать с мужчиной или не спать. Она независима в своем труде, своих чувствах, своих решениях, ближе к концу романа даже финансово. Она не покорилась мужской воле, не согласившись стать любовницей женатого Рочестера, несмотря на собственную якобы страсть. Она нашла в себе силы покинуть его и уйти зарабатывать себе на жизнь упорным трудом учителя. На контрасте, у нас, разумеется, есть жена Рочестера - безумная, запертая в клетке птица, сломленная... вот непонятно чем, разве что собственным безумием, но как символ забитой и затравленной женщины сгодится. Ну и кульминация - "Reader, I married him". То есть, не дождалась, пока он взял ее замуж, а сама взяла все в свои руки, пришла, сочетнулась браком, и счастлива. Полуслепой инвалид Рочестер выбора уже не имел.
Во всем этом я не вижу феминизма. Джейн ведет себя не так, как ей хочется, на самом деле, а исключительно так, как от нее требует викторианская мораль. Она честная женщина - так, как это понималось в конкретном обществе. Которая сидит в клетке этой самой морали покруче несчастной Берты, ибо добровольно. Берта, вот, как раз дикарка - творит, что вздумается. В некотором роде, Берта - это буйство женской сексуальности, недаром она безумно красива в отличие от Джейн. В соответствии с викторианской моралью, женская сексуальность - это что-то крайне опасное для общества, поэтому страстная Берта здесь объявлена сумасшедшей. Джейн страстей не познает. Ее чувства к Рочестеру рафинированы и отполированны, и живым не пахнут. Несмотря на то, что жена Рочестера в общем-то никак не может считаться полноценным членом общества, общество отказывается Рочестеру уступать и запрещает ему жениться на Джейн, таким образом наказывая его за доброту - а мог бы Берту бросить где-нибудь, она б померла, и было б все в шоколаде. И именно Джейн оказывается главным глашатаем коверкающих жизни правил - она бросает Рочестера, принеся их любовь в жертву морали. Показательно и то, что, когда она возвращается к Рочестеру после гибели Берты, мужчина искалечен. Это неопасный мужчина, не способный ни выполнять мужские функции, ни на агрессию, ни на, по сути, страсть. Читая между строк, это мужчина, лишившийся мужской сексуальной силы. Нет, его хватит на то, чтоб сделать Джейн пару детей, но и все на этом - совершенно очевидно, что брак этот будет столь далек от "развтрата", проклинаемого викторианством, сколь Малевич далек от великого искусства живописи. Малевич тут так, в качестве примера, не более. Чистота и непорочность Джейн в полной безопасности, ее сексуальность никогда не раскроется в полной мере. Но зато за свои же деньги взгромоздила себе на плечи мужа-инвалида. Торжество феминизма, безусловно.
То ли дело история Кэтрин и Хитклиффа! Лично для меня именно этот роман и есть торжество феминизма, то есть освобождения женской сексуальности - а это единственное, помимо права голоса, что в принципе стоит называть столь громким словом. Никакие рамки морали, никакие правила не могли обуздать дикарку Кэтрин, бегающую по болотам, имеющую любовную связь с парнем, к которому приличная девушка и подойти-то не имеет права, потом выскакивающую замуж за другого, потом уже будучи замужней и беременной снова прыгащую в постель к старому любовнику. И все это во имя любви, со страстью, размахом, драмой. То есть, все то же самое, что Берта, только не в запертой комнате, а на полную катушку. Вот уж женщина, которая действительно творила, что хотела. Да, разумеется, к добру ее это не привело, но не из-за морали или осуждения общества, потому что и ей, и Хитклиффу до общества не было никакого дела, особенно учитывая то, что Хитклифф своими деньгами все это общество благополучно купил. К добру ее не привели рамки заданого жанра трагедии - великая трагическая любовь. Ну и плюс Эмили пыталась показать, как плохо быть мстителем. Хотя по сути Хитклиффа во многом можно понять, и сама Эмили неприкрыто в него влюблена. К тому же, если сравнивать Рочестера и Хитклиффа, то есть романтического и байронического героев, разница между ними принципиально важна. Рочестер, как я сказала выше, мужчина во многом по сути кастрированный - физически, финансово, сексуально, психологически. Хитклифф же существо дикое, такое же необузданное как и Кэтрин. Это мужчина во всей силе, не сдерживаемый ничем, как ураган - недаром одним из главных символов романа является именно буря. Это свободный мужчина, не искромсанный в угоду общественным нормам, и только такая же свободная женщина может быть ему парой. Женщину же другого склада Хитклифф ломает напополам легко и непринужденно, соблазнив, использовав в своих целях и выбросив. Да, образ Хитклиффа - это образ мужчины-соблазнителя, опасного и хищного. Но Эмили не стала усмирять его, напротив, она дала ему раскрыться во всю силу, дав ему в партнеры Кэтрин, словно бы пережившую сексуальную революцию. Вот это на мой взгляд настоящее торжество феминизма.
К чему же я припомнила Британию? К тому, что в "Джейн Эйр" природа британских островов представлена как что-то угрожающее. Джейн даже чуть не погибает в буре. Рочестер хочет увезти ее в свадебное путешествие на Континент - традиционно климат Европы британцами считается куда более мягким по сравнению со своим собственным, куда более безопасным. Лишенный силы мужчина и загнанная в клетку надуманной морали женщина не могут органично существовать в условиях дикости и буйства природы. И даже древний и таинственный замок Рочестеров должен исчезнуть, уступив место деревенскому уютному домику.
В "Грозовом Перевале" же природа торжествует вместе с мужской и женской сексуальностью, страстями и любовью Хитклиффа и Кэтрин. Да, буря здесь тоже опасна, но описана она так, что от нее не спрятаться хочется, и выбежать на улицу прямо в самое ее сердце и дать ей омыть себя снаружи и изнутри. Безграничные просторы болот, можжевельник, дикие ветра - все это свободно буйствует как ему угодно, ломая любые рамки. И, выглядывая в окно, я понимаю, что только такой феминизм и может существовать в этой стране. Ей-богу, когда я из Майнца возвращаюсь сюда, у меня такое ощущение, словно я из "Джейн Эйр" попадаю в "Грозовой Перевал". И сразу хочется бегать, прыгать, дышать ветром, петь во все горло и упадать перед красотой нежно-кремовых нарциссов, больше похожих на лотосы, чем на своих ярко-желтых собратьев. И ничего больше для счастья не нужно. Мне в Майнце все наперебой твердили, боже, как ты изменилась, какая ты красивая, какая от тебя аура исходит, оооо. Ну еще бы. На такой энергетике фиг зачахнешь. Полное высвобождение дикой природы естества.
По общепринятому мнению, феминизм Джейн состоит в том, что она посмела сама выбирать, выходить ей замуж или не выходить, спать с мужчиной или не спать. Она независима в своем труде, своих чувствах, своих решениях, ближе к концу романа даже финансово. Она не покорилась мужской воле, не согласившись стать любовницей женатого Рочестера, несмотря на собственную якобы страсть. Она нашла в себе силы покинуть его и уйти зарабатывать себе на жизнь упорным трудом учителя. На контрасте, у нас, разумеется, есть жена Рочестера - безумная, запертая в клетке птица, сломленная... вот непонятно чем, разве что собственным безумием, но как символ забитой и затравленной женщины сгодится. Ну и кульминация - "Reader, I married him". То есть, не дождалась, пока он взял ее замуж, а сама взяла все в свои руки, пришла, сочетнулась браком, и счастлива. Полуслепой инвалид Рочестер выбора уже не имел.
Во всем этом я не вижу феминизма. Джейн ведет себя не так, как ей хочется, на самом деле, а исключительно так, как от нее требует викторианская мораль. Она честная женщина - так, как это понималось в конкретном обществе. Которая сидит в клетке этой самой морали покруче несчастной Берты, ибо добровольно. Берта, вот, как раз дикарка - творит, что вздумается. В некотором роде, Берта - это буйство женской сексуальности, недаром она безумно красива в отличие от Джейн. В соответствии с викторианской моралью, женская сексуальность - это что-то крайне опасное для общества, поэтому страстная Берта здесь объявлена сумасшедшей. Джейн страстей не познает. Ее чувства к Рочестеру рафинированы и отполированны, и живым не пахнут. Несмотря на то, что жена Рочестера в общем-то никак не может считаться полноценным членом общества, общество отказывается Рочестеру уступать и запрещает ему жениться на Джейн, таким образом наказывая его за доброту - а мог бы Берту бросить где-нибудь, она б померла, и было б все в шоколаде. И именно Джейн оказывается главным глашатаем коверкающих жизни правил - она бросает Рочестера, принеся их любовь в жертву морали. Показательно и то, что, когда она возвращается к Рочестеру после гибели Берты, мужчина искалечен. Это неопасный мужчина, не способный ни выполнять мужские функции, ни на агрессию, ни на, по сути, страсть. Читая между строк, это мужчина, лишившийся мужской сексуальной силы. Нет, его хватит на то, чтоб сделать Джейн пару детей, но и все на этом - совершенно очевидно, что брак этот будет столь далек от "развтрата", проклинаемого викторианством, сколь Малевич далек от великого искусства живописи. Малевич тут так, в качестве примера, не более. Чистота и непорочность Джейн в полной безопасности, ее сексуальность никогда не раскроется в полной мере. Но зато за свои же деньги взгромоздила себе на плечи мужа-инвалида. Торжество феминизма, безусловно.
То ли дело история Кэтрин и Хитклиффа! Лично для меня именно этот роман и есть торжество феминизма, то есть освобождения женской сексуальности - а это единственное, помимо права голоса, что в принципе стоит называть столь громким словом. Никакие рамки морали, никакие правила не могли обуздать дикарку Кэтрин, бегающую по болотам, имеющую любовную связь с парнем, к которому приличная девушка и подойти-то не имеет права, потом выскакивающую замуж за другого, потом уже будучи замужней и беременной снова прыгащую в постель к старому любовнику. И все это во имя любви, со страстью, размахом, драмой. То есть, все то же самое, что Берта, только не в запертой комнате, а на полную катушку. Вот уж женщина, которая действительно творила, что хотела. Да, разумеется, к добру ее это не привело, но не из-за морали или осуждения общества, потому что и ей, и Хитклиффу до общества не было никакого дела, особенно учитывая то, что Хитклифф своими деньгами все это общество благополучно купил. К добру ее не привели рамки заданого жанра трагедии - великая трагическая любовь. Ну и плюс Эмили пыталась показать, как плохо быть мстителем. Хотя по сути Хитклиффа во многом можно понять, и сама Эмили неприкрыто в него влюблена. К тому же, если сравнивать Рочестера и Хитклиффа, то есть романтического и байронического героев, разница между ними принципиально важна. Рочестер, как я сказала выше, мужчина во многом по сути кастрированный - физически, финансово, сексуально, психологически. Хитклифф же существо дикое, такое же необузданное как и Кэтрин. Это мужчина во всей силе, не сдерживаемый ничем, как ураган - недаром одним из главных символов романа является именно буря. Это свободный мужчина, не искромсанный в угоду общественным нормам, и только такая же свободная женщина может быть ему парой. Женщину же другого склада Хитклифф ломает напополам легко и непринужденно, соблазнив, использовав в своих целях и выбросив. Да, образ Хитклиффа - это образ мужчины-соблазнителя, опасного и хищного. Но Эмили не стала усмирять его, напротив, она дала ему раскрыться во всю силу, дав ему в партнеры Кэтрин, словно бы пережившую сексуальную революцию. Вот это на мой взгляд настоящее торжество феминизма.
К чему же я припомнила Британию? К тому, что в "Джейн Эйр" природа британских островов представлена как что-то угрожающее. Джейн даже чуть не погибает в буре. Рочестер хочет увезти ее в свадебное путешествие на Континент - традиционно климат Европы британцами считается куда более мягким по сравнению со своим собственным, куда более безопасным. Лишенный силы мужчина и загнанная в клетку надуманной морали женщина не могут органично существовать в условиях дикости и буйства природы. И даже древний и таинственный замок Рочестеров должен исчезнуть, уступив место деревенскому уютному домику.
В "Грозовом Перевале" же природа торжествует вместе с мужской и женской сексуальностью, страстями и любовью Хитклиффа и Кэтрин. Да, буря здесь тоже опасна, но описана она так, что от нее не спрятаться хочется, и выбежать на улицу прямо в самое ее сердце и дать ей омыть себя снаружи и изнутри. Безграничные просторы болот, можжевельник, дикие ветра - все это свободно буйствует как ему угодно, ломая любые рамки. И, выглядывая в окно, я понимаю, что только такой феминизм и может существовать в этой стране. Ей-богу, когда я из Майнца возвращаюсь сюда, у меня такое ощущение, словно я из "Джейн Эйр" попадаю в "Грозовой Перевал". И сразу хочется бегать, прыгать, дышать ветром, петь во все горло и упадать перед красотой нежно-кремовых нарциссов, больше похожих на лотосы, чем на своих ярко-желтых собратьев. И ничего больше для счастья не нужно. Мне в Майнце все наперебой твердили, боже, как ты изменилась, какая ты красивая, какая от тебя аура исходит, оооо. Ну еще бы. На такой энергетике фиг зачахнешь. Полное высвобождение дикой природы естества.
