Я. Сравнительный анализ. 16 vs 21.

[nel6]

Много рефлексии о себе, так что у кого нет интереса и времени, прохидим мимо. Говорят, желание себя анализировать усиливается с годами. Так и есть.


16 и 21 похожи одним — и тот и другой возраст считаются возрастами вхождения в новую фазу жизни. В 16, к примеру, получают паспорт и могут заключать брак. В 21 наступает полное совершеннолетие, по крайней мере в Европе. Есть еще 18, но, если честно, в свои 18 я ничем не отличалась от себя в 16, поэтому совершенно не понимаю, с чего мне дали столько прав и повесили на шею столько обязанностей. Я бы отменила совершеннолетие в 18. Мозгов там нет. Не то, чтобы у меня сейчас было очень много мозгов, и я даже боюсь представить, что я буду думать о себе в 21, когда мне стукнет 40. Но 18 — это реально рано.
Вот.
Поэтому я выбрасываю 18. И сравню себя в 16 и в 21. Пять лет разницы.

Главное отличие, пожалуй, в том, что в 16 я считала, что ничего не стою. Теперь я считаю себя бесценной. Как мне кажется, я стала намного эгоистичнее, на самом деле. В 16 я была конченным альтруистом и себяненавистницей. Сейчас я понимаю, что я, вся я, - это моя главная ценность. Нет никого и ничего дороже. И даже дети, которые наверняка будут ценнее, все равно зависят от меня. И от моего к себе отношения. Не могу сказать, что в 16 я себя не любила, я любила себя всегда. Но в 16 я считала эту любовь эгоистичной и плохой, потому что любовь сначала еще надо заслужить, а я еще не заслужила. Теперь я отбросила эту идиотскую позицию. Любовь невозможно заслужить, и не нужно. А уж любовь к себе — это обязанность каждого человека. Первоочередная. Гораздо первее всяких там «люби ближнего своего». Ближний может и обойтись и найти любовь в другом месте в самом крайнем случае. А вот ты сам нет. Без любви к себе никакой другой любви вообще не бывает.
В 16 мне много чего в себе не нравилось, и внутри и снаружи. Не так, как в 12 или 10, тогда я вообще себя порой не переносила. Но существенно. В 21 я считаю себя идеальной. Без слова «почти». Наверное, это тоже перегиб, но мне все равно. О. Кстати, я научилась говорить фразу «мне все равно», в 16 я этого не умела. Но вернусь к теме. Пусть и перегиб, какая разница? Я идеальна. И если кто-то считает меня чудовищем, к примеру, он имеет на это полное право, так же, как я имею полное право не обращать на его мнение ни малейшего внимания. Не потому, что оно неправильно. А потому что мне неинтересно. Эта позиция не означает, что я над собой больше не работаю. Это как с алмазом. Алмаз идеален от природы. А можно огранить его еще и до совершенства, это разные вещи.
К тому же, я сейчас считаю себя безумно красивой. Смотрю в зеркало, и не могу оторваться. В 16 я не то, чтобы плевалась, но скорее думала, что я не красивая. А сейчас ну просто вах. Тьфу-тьфу-тьфу.
Кстати, я стала намного терпимей относиться к чужому мнению, а главное, к самому факту его существования. Я уже не хочу переубедить всех и во всем. Кому надо - поймет, кому не надо — мне не надо. А в 16 я бы сдохла в баталиях, если бы мне попался кто-то такой же упрямый и убежденный. Я оставляю сейчас за людьми гораздо больше прав. В том числе на неправоту и глупость. В 16 человеческая глупость вводила меня в ужас. Я хотела объяснить людям, убедить их думать, читать, творить. Сейчас я поняла, что мир не может состоять из одних умных. Глупые необходимы. Как свет и тьма, и еще неизвестно, кто тут свет.
Я стала добрее. Отзывчевей, терпимее. И на мой взгляд именно потому, что смерилась с тем, что не люблю людей. В 16 эта мизантропия меня убивала. Сейчас я поняла, что не должна любить людей. И мне стало намного легче. Не любить гораздо легче, чем ненавидеть. Когда я старалась любить, я начинала ненавидеть. Теперь я не мучаю себя, и лучше отношусь к людям в целом из-за этого.
Я поняла, что раз я не обязана любить людей, то и люди не обязаны любить меня. Общество никому ничего не должно. Общество не должно быть терпимым, мудрым и благодарным. Каждый сам избирает себе свое общество. Люди не должны меня понимать и принимать. Как и никого другого. Это их право. Раньше я оперировала аргументами типа «он же столько сделал для общества, а оно ему так!». Сейчас я не занимаюсь этим больше. Никто никогда ничего не делает для общества. Все все делают для себя, своей репутации, своего имени, своей совести, своего внутреннего чувства долга, своей собственной морали. И общество имеет право принять это, не отблагодарив. Да, мир жесток и несправедлив. Так бывает.
Я исключила слово «долг» из своей повестки дня. Напрочь. Мне никто не должен, и я никому не должна. Так правильно. В 16 я думала только о долгах. Сейчас же я считаю, что если кто-то делает что-то для меня — это его милость. И моя благодраность. Если я делаю что-то для кого-то — это мое хорошее расположение. И ничего не хочу взамен.
Я стала гораздо менее радикальна. Юношеский максимализм зарыт в землю, как боевой топор. И если раньше, к примеру, я готова была доказывать каждой девушке в парандже, что она — раба, и должна освободиться, то теперь я понимаю, что она имеет право считать иначе. Если я что-то не понимаю и не принимаю, это что-то не становится плохим автоматически.
Я больше не стремлюсь к эпатажу и провокации. Ну, немного, но совсем не в тех масштабах, как в 16. К примеру, я не имею теперь ничего против того, чтоб родить от белого, а не бороться против расизма, родив только от черного. Шикарные были мысли у 16-летней девушки, на мой взгляд. Хорошо хоть в то время, как и сейчас, мысль о детях приводила меня в ужас, а то был бы у меня уже маленький мулат. Или мулаточка.
В 16 я била себя грудь, что никогда не выйду замуж. Это была позиция. Но в душе мне безумно хотелось нормальной семьи и мужа-принца. Теперь мне не хочется семьи. И не хочется замуж. Но я уже не говорю, что никогда не выйду.
В 16 я очень хотела влюбиться. До воя. Но у меня были сумасшедшие планки, и я не влюбилась. Сейчас планки намного ниже. Но теперь я не хочу влюбляться. Я вообще об этом не думаю. Мне хорошо и так. Будет — хорошо. Не будет — хорошо. Я вообще стала гораздо больше полагаться на судьбу. В 16 я хотела контролировать все. Я была типичным control freak. Теперь я позволяю себя наслождаться неожиданностями. Нечасто, но все же.
Я вообще сейчас в гораздо лучших отношениях с моим мозгом. В 16 мой мозг казался мне какой-то высшей инстанцией вне меня, которая контролировала меня, задавливала, диктовала условия. Давала очень многое, но очень много требовала взамен. Теперь мой мозг живет внутри меня. И в некоторой степени мне подчинятся, все-таки. Нет, он до сих пор живет своей жизнью, но теперь я умею сказать свое слово. И оно последнее. Если в 16 лет я уничтожала в себе все «низменные порывы», то теперь я в срочном порядке пытаюсь их восстановить. Потому что нельзя жить только «правильно» и только разумом. Я понимаю это теперь. И борюсь не на жизнь, а на смерть со старыми устоями. Что самое забавное, они тогда пришли не извне, например от семьи, а из меня самой, изнутри. Мне казалось, что я должна быть очень правильной и хорошей. И мудрой. И не сделать ни одной ошибки. Теперь я не против ошибиться. Получается редко, но я работаю над этим.
В 16 у меня была сумасшедшая гора комплексов. И самым главным комплексом был страх собственной закомплексованности. И каждый день я шла на бой с комплексами. Не верьте, что самые закомплексованные — это серые мышки. На самом деле самые закомплексованные — это девушки в мини-юбках. Теперь я даю моим комплексам право на жизнь. Кому они мешают? Мне точно нет.
Я вообще даю много прав своей «темной» стороне. Она такая же полноправная, как и «светлая». Она так же нужна, как баланс. И как только я ее отпустила, все негативное во мне стало улетучиваться. Чем больше задавливаешь в себе что-то, тем больше оно давит в ответ. Отпустив, сдавшись, ты вдруг теряешь интерес к этому. И оно уходит безболезненно.
Я сейчас гораздо менее «социализирована». И это мне нравится. Иногда накатывает одиночество, но оно быстро проходит. Зато я уже не мучаюсь от того, что не готова размениваться. Раньше эта моя особенность меня убивала.
Сейчас я гораздо меньше боюсь показаться слабой. К примеру, заплакать. Я много плачу сейчас. Было время, когда я не плакала пять или шесть лет. Сейчас я наверстываю. Я поняла, что сила человека в его умении признать и показать свою слабость. Сильный человек может себе это позволить. Только слабый человек стримится показать себя сильным.
То же относится к «взрослости». В 16 я очень хотела быть взрослой. Все дети хотят быть взрослыми. Потом они выростают физически, но всю жизнь хотят назад в детство, потому что в душе все так же дети. Взрослый человек не хочет назад в детство. Потому что после нормального детства нормальная «взрослость» - это самый верный путь развития. Гармоничный человек не убивается по утраченному. Потому что впереди всегда больше и лучше. Я уже и не помню, когда в последний раз погружалась в воспоминания о своей жизни. Иногда мне кажется, что их у меня нет. И меня эта мысль очень радует. Не потому, что там все было плохо. Просто то настолько пройденный этап, что порой мне кажется, что это было не со мной. Как фильм посмотрела.
Я научилась жить со своей крайне агрессивно настроенной совестью. Я ее не раздражаю теперь. Это проще, чем потом усмирять. Наверное, я стала лучше от этого. Но мне все равно. Главное, что совесть живет спокойно. Мы друг другу не мешаем.
Еще в 16 я боялась чиновников. Не знаю, почему, это чисто советсткое такое, наверное. Теперь я их не боюсь. Я требую с них. Это они там для меня, они деньги за это получают. Конечно, я порой чересчур наглая, но зато всегда получаю свое. Это важнее того, что они скажут за спиной.
Еще я поняла, что книги — это чужие мысли. В 16 мне казалось, что в них есть все ответы. Теперь я понимаю, что в них нет ни одного. Это лишь чужие мысли. Пусть даже самые мудрые, но чужие. Это не значит, что в них нет ценности. Есть, и огромная. Но если ты сам не думаешь, тебе никто и ничто не поможет.
Это же относится и к тому, чтобы брать с кого-то пример. Как многие говорят: Я хочу быть на него похожим, хоть чуточку стать лучше, помнить о нем. Нельзя прожить чужую жизнь. И нельзя жить чужой моралью и святостью. Пока ты сам не придешь к этому, своей головой, никто тебя не научит, ни политический деятель, ни философ, ни батюшка. Почему западные ценности не работают в Африке? Потому что это западные ценности, а не африканские. Они чужие, а значит, не подходят. Так и здесь. Брать пример — это глупость. У каждого свой путь. Неповторимый. И если ты не понимаешь, почему стоит помогать ближнему в минуту нужды, никакая Мать Тереза тебе не объяснит.
В этом году я сделала большой шаг — сама себя вытащила из депрессии. 25 июня 2009 ввергло меня в тоску. Она ухудшалась с каждым днем. Я уже думала идти к психологу. Но 31 декабря сказала себе «все. Это больше не имеет ни малейшего значения для тебя. Твоя психика важнее.» И вытащила себя. Встряхнула. И не возвращалась. Я уже и не помню, когда в последний раз была так счастлива и довольна. Это огромное достижение.
А еще мне очень помог ЖЖ. Он меня распахнул. Писать только для себя — это не помогает. Открывать свои мысли ближним — опасно. ЖЖ — идеальный вариант для таких кадров, как я. Не обязывает, но и реакция есть. Так что спасибо всем, кто дочитал до этого момента кто эту реакцию мне дарил. То есть вам, дороги Френды.
Да, еще я стала намного терпимее к своим собственным вкусам. Вот к примеру одежда. В 16 я носила только черное, белое и красное, потому что эти цвета всегда сочетаются. Теперь я могу одеть сиреневый, синий, зеленый и оранжевый сразу. Ну и что, что неправильно и попугаисто? Я хочу так. Я вообще стала гораздо больше внимания уделять именно этому «я хочу». Или вот кино, книги и музыка. Раньше я очень много слушала и смотрела не то, что тайком от родителей, а тайком от самой себя. Думая, что это очень низкая культура. Ну да, Бритни — это низкая культура. Но мне нравилось, и слушая, я мучилась от осознания своего «падения». Теперь мне все равно. Если мне почему-то нравится, значит я буду слушать и смотреть и читать. И плевать на то, насколько это произведение ценно. И теперь, как ни странно, я гораздо больше заинтересовалась именно высокой культурой. Перестав заставлять себя, я окрылась ей.
А еще я пишу теперь. В 16 я тоже хотела писать. Но в 16 я считала, что либо писать как Достоевский, либо вообще никак. И ждала, когда же научусь писать именно так. Теперь я плюнула на Достоевского. И мне все равно, что произведения кривые, косые и не несут ни малейшей ценности. Какая разница, если я пишу и перечитываю и тащусь от этого сама? Это важнее всего. И с такой вроде бы никчемной практикой я вдруг за пару месяцев продвинулась гораздо дальше на пути к Достоевскому, чем за все годы учебы и медитации.
А еще я теперь не стесняюсь, да, не побоюсь этого слова, не стесняюсь ставить на аву того, в кого влюблена. Результат на аве к этому посту, к примеру. Еще год назад я бы себя такого не позволила. Кто-то скажет, что это смешно, странно, глупо, ненормально. Большинство ведь всегда ставит на авы именно любимцев. Но для меня это сумасшедший прогресс в открывании меня самой. И мне нравится.
Мне вообще сейчас чаще нравится, чем не нравится. Это тоже прогресс и достижение.
Единственное, что пока что не улучшилось, а только усугубилось — это моя жадность к себе. Я жалею на себя все. В смысле денег. Это ужасно. Это доводит родных до истерики. Что с этим делать, я пока не знаю. Но я добью.

За сим все. В 27 вернусь с очередным сравнительным анализом. 27 тоже такой возраст. Клуб 27 и все такое. Возможно, в 27 авы с любимцами будут заменены на авы со мной. Это будет уже совсем... раскрепощение...

А это - главный подарок мне.